Монастырь ставроникита афон. Ставроникита, монастырь, святая гора, афон

Реки

Осн. в 1541 г., престольный праздник 6/19 декабря, в день свт. Николая Чудотворца. Игумен: архим. Тихон. Тел. и факс (30-377) 23255.

Ставроникита

Ставроникитский монастырь стоит на площадке скалы у моря, приблизительно посредине северо-восточного побережья полуострова, между Иверским и Пантократоровым монастырями. От Кареи сюда можно дойти примерно за полутора часа. Монастырь отмечает праздник Святого Николая (6 декабря).

Нынешнее название монастыря, согласно одной из афонских традиций, возникло в результате соединения имен двух монахов – Ставра и Никиты, которые прежде, чем начать строительство монастыря, проживали соответственно в двух кельях в здешних местах. Другая традиция считает основателем монастыря некоего Никифора Ставроникиту, военачальника императора Иоанна Цимисхия, который и оставил монастырю свое имя. Наконец, ответ на вопрос о названии монастыря претендует дать и третья версия, согласно которой монастырь был построен патрикием Никитой, который праздновал свои именины 15 сентября, т.е. на следующий день после Воздвижения Честного Креста (14 сентября): в результате соединения слова «крест» (stauros) и имени ктитора и возникло название монастыря.

Ставроникита

Однако кроме этого названия, которое стало преобладающим в настоящее время, в старинных документах монастырь называется также монастырем Богородицы, а еще чаще Стравоникитским, что может быть либо изначальным вариантом, либо искажением нынешнего названия. Однако ни в коем случае не верно название «Харитонов», как полагают некоторые, относя последнее к XIV веку, поскольку известно, что в те времена так назывался только Кутлумушев монастырь в честь носившего это имя его деятельного настоятеля, о чем уже говорилось в соответствующем месте.

Из вышесказанного следует, что основание монастыря теряется в сообщениях множества разных традиции. Однако из документа прота Никифора (1012) явствует, что старинный монастырь с таким названием существовал, по крайней мере, с начала XI века. Этот, а также три других, почти современных ему документа в числе других подписал «Никифор, монах Стравоникиты», а энклитическое послание Павла Ксиропотамского (1016) подписывает то же лицо, но как монах «Ставроникиты» – вариант, получивши1 преобладание вплоть до настоящего времени. Эти, а также другие, последующие письменные свидетельства подтверждают точку зрения, согласно которой Ставроникитский монастырь, несомненно, был в числе множества афонских монастырей, которые были основаны уже в первые годы организованной монашеской жизни на Афоне.

Ставроникита

Этот первый период истории монастыря, который жил тогда обычной жизнью, продолжался до XII или начала XIII века, когда монастырь пришел в полное запустение, как и множество других афонских монастырей. Причинами этого запустения были частые пиратские набеги, имевшие место в различных частях Эгейского моря и в особенности на Афоне, а также последовавшее после IV крестового похода латинское владычество (1204-1261), приведшее к известным последствиям на всей территории империи. Опустевшим в то время монастырем, согласно афонским документам, в течение незначительного времени управлял прот Афона, а затем монастырь принадлежал последовательно Кутлумушеву и Филофеевому монастырям.

Затем Филофеев монастырь продал его в качестве «кафизмы» настоятелю Гиромерийского (Феспротия) монастыря Григорию вместе со всеми постройками и земельными владениями (1533). Соответствующая грамота, данная несколько лет спустя (1536) другом Григория патриархом Константинопольским Иеремией I, снова вернула опустившийся по разряда кельи Ставроникитский монастырь в чин монастыря, и таким образом число афонских монастырей увеличилось с 19 до 20.

Ставроникита

Григорий Гиромерийский (как зачастую называют его документы) вскоре оставил свой собственный монастырь и поселился на Афоне, где всячески заботился о пришедшем в запустение Ставроникитском монастыре, который он окружил стенами, построил много келий и собор. Кроме того, по причине увеличения числа монахов, Григорий позаботился о присоединии к нему опустевшего монидрия Факина, принадлежавшего ранее Пантократорову монастырю.

После смерти Григория (1540) из любви и почтения к нему труд по восстановлению монастыря продолжил сам патриарх Иеремия.

Более подробные сведения о восстановлении монастыря и его положении в это время можно почерпнуть из двух документов Иеремии – в его «Очерке» и в «Завещании». Здесь мы в частности узнаем, что, несмотря на идиоритмию, которая становилась все более распространенным образом жизни в афонских монастырях, Ставроникитский монастырь был основан и действовал как общежительный, причем хорошо организованный монастырь.

Ставроникита

Действительно, характерной чертой Ставроникитского монастыря всегда было его довольно ограниченное имущество и незначительное число монахов в сравнении с другими афонскими монастырями. Однако как новосозданному монастырю ему оказывали помощь Священный Кинот, «архонт» Сервопулос (1612), иеромонах Марк (1614), старейшины острова Кеос (1628), супруга Фомы Клада Куртесса (1630), господарь Влахии Александр Гикас (1727-1740) и другие личности, купившие для монастыря на свои средства многие подворья и земельные владения или посылавшие ему деньги и другие дары. Таким образом, монастырь смог существовать все эти годы и в какой-то степени восстановить свои немногочисленные экзартимы, получив в то же время некоторые другие.

Однако разного рода обстоятельства время от времени препятствовали развитию монастыря. Прежде всего таковыми явились непрестанные споры с соседними монастырями и кельями, прежде всего с Кутлумушевым, из-за границ и земельных владений. Кроме того, имели место столь пагубные для афонских монастырей пожары. Один из них, во время которого сгорел весь монастырь, за исключением его официальных документов, имел место в 1607 году, а другой, столь же сильный, – в 1741 году. Однако после этих пожаров монахи проявили значительную активность и смогли, опираясь также на помощь извне, что неоднократно наблюдалось и в истории других монастырей, устранить нанесенный монастырю ущерб. В частности, тогда был реконструирован собор (1628), построен знаменитый водопровод (1680), расширена трапезная (1770), построены часовни Архангельская, Святого Дионисия на кладбище и Святых Пяти Мучеников к северо-западу от монастыря.

Ставроникита

Во время Национально-освободительной войны 1821 года Ставроникитский монастырь, как и весь Афон, подвергся тяжким испытаниям. Материальное состояние монастыря было весьма плачевным по причине чрезмерно высоких долгов и участия монастыря в общенародной борьбе, причем монахи покидали Афон, либо спасаясь от ворвавшихся на его территорию турок, либо оказывая поддержку восставшим в борьбе против захватчиков. Таким образом, Ставроникитский монастырь (как и некоторые другие монастыри) и его подворья в придунайских княжествах и других местах снова пришли в запустение.

Такое положение продолжалось в течение десяти лет, после чего турки ушли с Афона, а его выжившие прежние монахи стали возвращаться сюда.

Однако последующий подъем монастыря был прерван новыми бедствиями, которые сделали напрасными все труды и борьбу прежних лет. Ряд пожаров, обрушившихся на монастырь друг за другом в 1864, 1874 и 1879 годах, нанес серьезный ущерб. Монастырь был восстановлен, однако монахи оказались в тяжелых долгах, что привело впоследствии к упадку монастыря, который снова оказался под опекой Священного Кинота.

Из этого трудного положения монастырю удалось выйти благодаря ее деятельному проистамену Феофилу, бывшему прежде архимандритом Ватопедского монастыря, хотя при этом и не произошло существенных изменений в течение более длительного времени, что имело место только в последние годы, когда монастырь был преобразован в общежительный, причем ликвидация монастыря казалась неминуемой со дня на день.

Что касается строений, Ставроникитский монастырь – самый малый по площади из 20 афонских монастырей. Характерна его высокая зубчатая башня, которая видна издали и кажется вросшей во вход, став непрестанным стражем и дозорным.

Вид на собор монастыря

Монастырский собор , посвященный Святому Николаю, – самый малый из соборов всех афонских монастырей. Он был построен приблизительно в середине XVI века на месте более раннего собора Богородицы и реконструирован в 1627-1628 годах. Нартекс его построен после 1630 года. Собор находится к востоку от очень узкого монастырского двора и располагает очень ценными фресками критской школы, автором которых являются знаменитый живописец Феофан Критский и его сын Симеон (1546). На этих фресках можно видеть также портрет патриарха Иеремии I, который изображен как ктитор с подобием храма в руках. замечательный резной деревянный иконостас храма был создан, согласно содержащейся на нем надписи, в 1743 году, когда настоятелем монастыря был Григорий с Хиоса.

Кроме собора, монастырь располагает несколькими часовнями на своей территории и за ее пределами в экзартимах. Монастырю принадлежат также 33 каливы в селении Капсала и 4 кельи в Карее.

Трапезная встроена в верхний этаж южной стороны и содержит замечательные фрески (по всей вероятности, критской школы).

Ставроникита

Из монастырских регалий следует упомянуть очень интересную мозаичную икону Святого Николая Устричного (устрица впилась в лоб святому, когда он был найден рыбаками в море), которая хранится в соборе, интересный Додекаорт на иконостасе (1546), фрагменты святых реликвий, старинные священные ризы, церковную утварь и др.

Библиотека располагается в помещении нижнего этажа собора и содержит 171 рукопись, 58 из которых, а также 3 литургических свитка написаны на пергаменте. Из рукописей выделяются некоторые иллюстрированные (напр., №№ 43, 50, 56 и др.) с богатым декором. Кроме того, здесь есть значительное число печатных книг.

Ставроникитский монастырь – первый монастырь, изменивший образ жизни в последние годы, став из идиоритмическоro общежительным, чему последовали и другие монастыри. Монастырь насчитывает около 50 монахов, которые проживают на его территории и за ее пределами, и занимает пятнадцатое место в иерархии 20 афонских монастырей.

Предание.

Икона святителя Николая Чудотворца «Стриедас»

В монастыре хранится одна удивительная святыня — чудотворная мозаичная икона святителя Николая Чудотворца «Стриедас» (по-гречески «Раковина»). После восстановления монастыря настоятелем Григорием некий рыбак выловил в море своею сетью этот святой образ, на котором (на челе святителя) он обнаружил приросшую крупную устричную раковину. Предание гласит, что в море икону бросили в IX веке иконоборцы. Следовательно, она пролежала там невредимой более семисот лет! Из моря ее достали в прекрасном состоянии, но после того как от нее отделили раковину, на челе святого Николая осталась глубокая кровоточащая (будто на живом теле) язва. Раковину отдали Патриарху Иеремии. Он велел сделать из половины ее раковины богослужебное блюдо, предназначенное для богородичной просфоры, а из второй половины была изготовлена и впоследствии преподнесена в дар Патриарху всея Руси Иову панагия с изображением Вознесения Господня. Дар этот Иов получил после Собора в Константинополе, на котором было принято решение возвести митрополита Московского в Патриаршее достоинство. Панагия передавалась Патриархами всея Руси из поколение в поколение, но в годы революционного лихолетья в России ее следы теряются.

Игумен: архим. Тихон.

Тел. и факс (30-377) 23255.

Монастырь Ставроникита (греч. Μονή Σταυρονικήτα) — один из афонских монастырей, занимающий в святогорской иерархии 15-е место. Находится в восточной части Афон а ; основан в X веке.

Предание 1 версия:

Своё название монастырь получил от предания о том, что на его месте когда-то жил отшельник Никита, изготавливавший кресты (Ставроникита — значит «крест Никиты»).

Предание 2 версия:

Монастырь Ставроникита, в котором я ноче вал, греческий - есть, впрочем, часть здесь и малороссиян, которым предоставлен для рус ской службы небольшой параклис (церковь). Настоящий монастырь основан Константино-польским Патриархом Иеремиею в 1653 году

Местность монастыря красива. С южной сто роны он окружен огородными нивами, а с запа да расположен пред ним фруктовый сад. Тополь остается исключительною редкостью последне го, потому что здесь только и мог я заметить это красивое дерево; в прочих местах Святой Горы не встречал.

Вид отсюда на Афон - открытый. Самый монастырь, впрочем, очень сжат и тесен. Малороссияне как ни предубеждены против москалей, но нас приняли здесь очень хорошо и в духе искреннего странноприимства.

Чай и лозное были лучшим утешением для утомив шейся плоти нашей. В особенности первый, то есть чай, ныне входит в состав необходимостей нашей афонской жизни, конечно, по нашей родо вой к нему привычке в России.

Самые греки, крайне дивившиеся поначалу чайной нашей прихоти и за редкость передававшие своим еди-ноплеменникам, что русские «огонь пьют», не прочь от чашки чаю, особенно в случае хворости или холоду. Бывает, что, оставляя флитжани своего ароматного каве (кофе), они приходят к нам в холодные дни осени и зимы и, морщась, приговаривают:

Крио! Поли крио! Чай тора полла кала! (Холодно, очень холодно! Чай теперь - пре красное дело!)

Предание- www.сайт

На Капсале недалеко от монастыря жил отец Тихон Русский

.....После Карули он перешел на мыс Капсалы (выше Калиагры), в келлию, принадлежавшую монастырю Ставроникита, и принял на себя заботу об одном старце. Когда этот старец умер, он, взяв у него заранее благословение, остался жить в его каливе. С тех пор он не только не ослабил своих духовных подвигов, но еще больше их усилил, за что и получил обилие благодати Божией, подвизаясь с ревностью и великим смирением.

Божественная благодать явила его людям, и многочисленные страждущие начали стекаться к нему за советом и утешением. Некоторые просили его принять священный сан, чтобы он мог еще больше помогать людям, через Таинство исповёди подавая им оставление грехов. Он и сам постепенно убедился, что действительно существует такая необходимость помогать людям, и согласился принять рукоположение.

Однако в его келлии не было храма, хотя он теперь был необходим. Не было у него также денег, но было великое упование на Господа. Итак, он помолился и пошел в Карею, веря, что Бог пошлет ему деньги, необходимые для строительства храма. Не успел еще отец Тихон дойти до Карей, как издали его заметил дикей русского скита пророка Илии (скит, бывший до недавнего времени русским; относится теперь к монастырю Пантократора - перев.) и подозвал к себе. Когда он подошел ближе, тот говорит ему: "Один добрый христианин из Америки прислал мне немного долларов, чтобы я отдал их на строительство храма тому, у кого его нет. У тебя нет храма, поэтому возьми эти деньги себе".

Старец заплакал от волнения и благодарности Богу, поблагодарил также дикея и сказал: "Господь да помилует его", то есть человека Божия, который послал ему это благословение. Благий Господь, как Сердцеведец, позаботился о Своем храме еще прежде, чем старец попросил Его об этом, чтобы тогда, когда он будет просить деньги, они уже были готовы. Бог услышал его, потому что и старец с детства слушался Его и соблюдал заповеди Божий, получая за это небесные благословения.

Затем он нашел двух монахов-строителей, чтобы они, трудясь, в то же время творили молитву (обычно строительные работы на Святой Горе выполняются мирскими рабочими, но для строительства своего храма отец Тихон решил их не нанимать - перев.). Когда храм был закончен, он освятил его в честь Честного Креста, так как особо почитал его, а также с той целью, чтобы естественным образом избегать храмовых празднеств, потому что в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня положен пост, и день этот печальный. Старец не любил престольных праздников, потому что они нарушают безмолвие и отвлекают. Но при этом по своему безмолвническому крестовоскресному уставу духовно он имел праздник каждый день, строго подвизаясь и почти совсем не имея человеческого утешения в ущелье Калиагры, откуда созерцал небо и где переживал райские радости вместе с Ангелами и святыми. Когда кто-либо спрашивал его: "Ты здесь в пустыне живешь один?" - старец отвечал: "Нет, я живу вместе с Ангелами и Архангелами, со всеми святыми, с Божией Матерью и Христом".

Действительно, он постоянно чувствовал присутствие святых и помощь своего Ангела-хранителя. Однажды я пришел к нему и обнаружил, что, поднимаясь по ступенькам, он упал навзничь и застрял в дверях, так как на нем было много одежды. Я с трудом его поднял. Когда после этого я его спросил: "Что бы ты делал сам, старче, если бы меня здесь не оказалось?" - он с удивлением посмотрел на меня и уверенно ответил: "Мой Ангел-хранитель поднял бы меня".

Хотя он жил в пустынном месте один и в келлии у него почти ничего не было, он ничего и не желал иметь, чтобы внутри него пребывал Христос, потому что, где Христос, там рай, и для отца Тихона удел Божией Матери был земным раем.

На протяжении многих лет он не выходил в мир. Однако один раз, когда в Капсале случился пожар, его вместе с другими отцами вынудили поехать в Фессалоники в качестве свидетеля. Когда старец вернулся на Святую Гору, отцы спрашивали его:

- Какими тебе показались город и люди после стольких лет, что ты не видел мира? Старец отвечал:

- Я видел не город с людьми, но лес с каштановыми деревьями.

Старец достиг такого духовного состояния святости потому, что очень полюбил Христа, смирение и бедность. В его келлии нельзя было увидеть ни одной удобной вещи, которой мог бы пользоваться человек. То, что он имел у себя в келлии, можно было в любом количестве найти выброшенным где-нибудь в канаве. Однако, какими бы старыми ни были вещи отца Тихона, для духовных людей они имели большую ценность, потому что были освящены. Даже на какие-то его тряпки люди смотрели с благоговением и брали их с собой как благословение. Все старое и неуклюжее, что он носил на себе, не казалось безобразным, так как украшалось внутренней красотой его души. Скуфьи он шил себе сам большой мешочной иглой из кусочков рясы. Несмотря на это, они распространяли вокруг себя большую благодать, чем драгоценные митры владык (если, конечно, в сердце епископа нет "драгоценной жемчужины" - Мф.13,46).

Однажды посетитель сфотографировал старца, как он был: в скуфье в виде мешочка и в пижаме, которую набросили ему на плечи, чтобы он не мерз. И сейчас смотрящие на эту фотографию отца Тихона думают, что он носил архиерейскую мантию, хотя это всего-навсего старая пестрая пижама.

Очень по душе ему были убогие вещи. Также он любил нестяжательность, которая сделала его свободным и дала ему духовные крылья. И так, с окрыленной душой, он сурово подвизался, не чувствуя телесного труда, как ребенок не ощущает усталости, когда исполняет волю своего отца, но, наоборот, чувствует любовь и нежность отца, которые, конечно, даже мысленно невозможно сравнить с Божественным благодатным утешением.

Как я уже сказал, его рукоделием были духовные подвиги: пост, бдение, молитва, поклоны и так далее, и не только за самого себя, но и за всех (живых и усопших). Когда он уже состарился и не мог подниматься после земного поклона, то привязал высоко толстую веревку и держался за нее, чтобы вставать. Таким образом, он и в старости продолжал делать поклоны, с благоговением поклоняясь Богу. Он соблюдал это правило до тех пор, пока не слег в кровать, после чего, отдохнув двадцать дней, перешел в истинную и Вечную Жизнь, где со Христом отдыхает уже вечно. До самой старости он постоянно соблюдал то же правило сухоядения, какое имел в молодости. Приготовление пищи он считал пустой тратой времени: хорошо приготовленная еда не соответствует монашеской жизни. Естественно, что после стольких подвигов и при таком его духовном устроении хорошая пища не вызывала у него никаких чувств, ибо в нем обитал Христос, Который услаждал его и питал райской пищей.

Во время своих бесед он всегда говорил о сладком рае, и из его глаз текли слезы умиления. Когда мирские люди спрашивали его о чем-либо, его сердце не отвлекалось на суетное.

То малое, что необходимо было ему для поддержания своего существования, он получал от своего небольшого рукоделия: каждый год он писал по одной Плащанице и получал за это пятьсот или шестьсот драхм (старец научился иконописи, живя в русском Белозерской скиту - перев.). На эти деньги он жил целый год.

Как я уже сказал, вкушал он мало и был очень неприхотливым в пище: одну смокву он разрезал на две части и съедал за два раза. Он говорил мне: "Ох-ох-ох, дитя мое, она слишком большая для меня!" - тогда как мне для насыщения нужно было съесть килограмм таких смокв.

Каждое Рождество старец покупал себе одну селедку, чтобы все радостные дни святок проводить с разрешением на рыбу. Однако скелет от нее он не выбрасывал, а подвешивал на бечевке. Когда приходил Господский или Богородичный праздник и разрешалась рыба, он кипятил в пустой консервной банке немного воды, два или три раза окунал скелет селедки в воду, чтобы вода начала немного пахнуть, и затем бросал в нее немного риса. Так он соблюдал разрешение на рыбу и осуждал себя за то, что в пустыне даже рыбный суп ест! Скелет он затем опять подвешивал на гвоздь до следующего праздника, вываривал, пока тот не становился белым, и только тогда выбрасывал.

Когда он замечал, что люди относятся к нему с благоговением, огорчался и говорил им: "Я не подвижник, а лжеподвижник".

Только под конец своей жизни он согласился на небольшой уход со стороны тех, кто его особо любил, так как не хотел доставлять им огорчения.

Когда кто-либо жертвовал ему что-нибудь съестное, он держал это у себя, а затем отсылал старцам в Капсалу. Если ему присылали деньги, он отдавал их одному благочестивому бакалейщику, чтобы тот покупал хлеб и раздавал его бедным.

Однажды кто-то прислал ему из Америки денежный перевод. Когда старец забирал его на почте, это заметил один мирянин и, будучи побежден помыслом сребролюбия, ночью пришел в келлию старца, чтобы ограбить его, надеясь найти у него еще и другие деньги. Вор не знал, что даже то, что старец тогда получил, он тотчас же отдал господину Федору, чтобы тот купил хлеба для бедных. Помучив старца, - сдавив ему горло веревкой, - он убедился, что у него действительно нет денег, и собрался уходить. Тогда отец Тихон говорит ему вдогонку: "Бог да простит тебя, дитя мое".

Этот злодей затем пошел к другому старцу с той же целью, однако там был схвачен полицией и сам рассказал, что был также у отца Тихона. Полицейский послал жандарма и попросил старца прийти на допрос, потому что вор должен был предстать перед судом. Старец огорчился и говорит жандарму: "Дитя мое, я простил вора от всего сердца".

Однако тот не придал словам старца ни малейшего значения, так как выполнял приказ, и принуждал его идти вместе с ним: "Давай быстро, старец! Здесь тебе нет ни "прости", ни "благослови"!"

В конце концов начальник пожалел старца и разрешил ему вернуться из Иериссоса к себе в келлию, потому что он плакал, как малое дитя, думая, что случившееся с ним станет причиной наказания для грабителя.

Когда он вспоминал об этом случае, то не мог своим умом понять происшедшее и говорил мне: "Ох-ох-ох, дитя мое, у этих мирских другой устав! Нет у них ни "благослови", ни "Бог да простит"!"

Сам же старец всегда употреблял слово "благослови" во всех его монашеских значениях, смиренно испрашивая благословения от других, чтобы затем и самому преподать благословение с пожеланием: "Бог да благословит тебя".

После обычного приветствия он заводил посетителей в храм, и они вместе пели "Спаси, Господи, люди Твоя..." и "Достойно есть..." Если была хорошая погода, выходили на улицу, под маслину, и он присаживался с гостями минут на пять. Затем с радостным видом вставал и говорил на ломаном греческом языке: "Я сейчас... угощение".

Он набирал воды из цистерны и наполнял ею кружку посетителя, затем также наполнял свою жестянку (консервную банку, которую он использовал также в качестве чайничка). Потом находил какой-нибудь лукум, иногда засохший, а иногда изъеденный муравьями, который, будучи благословением отца Тихона, не вызывал никакого отвращения. Приготовив все, старец осенял себя крестным знамением, брал воду и говорил: "Сначала я, благословите!" - и ждал, пока посетитель скажет ему: "Господь да благословит тебя", - иначе же не пил воды. После этого и сам преподавал благословение. Благословение от других он считал необходимостью, причем не только от священников или монахов, но также и от мирян, молодых и старых.

После угощения он ждал, не обратятся ли к нему посетители со своими вопросами. Если же видел, что перед ним человек праздный, который пришел только для того, чтобы как-то провести свое время, говорил ему: "Дитя мое, в ад пойдут и ленивые, а не только грешные".

Если же тот оставался и не уходил, старец оставлял его, заходил в храм и начинал молиться, и посетителю в результате приходилось уходить. Когда опять кто-нибудь хотел воспользоваться простотой старца для той или иной своей цели, отец Тихон с помощью Божественного просвещения узнавал это и говорил ему: "Дитя мое, я не знаю по-гречески. Пойди к какому-нибудь греку. Он тебя поймет хорошо".

Конечно, он никогда не жалел сил и времени, если видел у людей духовный интерес. Устами преподавая советы, сердцем и умом он молился. Молитва его была самодейственная, сердечная. Люди, которые приближались к нему, чувствовали это, потому что уходили укрепленными. И старец благословлял их, пока они не исчезали из вида.

Однажды его посетил отец Агафангел Иверит, будучи тогда еще диаконом. Когда он уходил, на дворе стояла тьма, так как еще не рассвело. Отец Тихон предвидел опасность, которая подстерегала диакона, и в этот раз даже поднялся на ограду своей хибарки, непрестанно его благословляя. Дойдя до косогора, диакон увидел, что старец все еще его благословляет. Он пожалел его и крикнул, чтобы тот не утомлял себя и шел в свою келлию. Однако тот невозмутимо, с поднятыми руками, подобно Моисею, продолжал молиться и благословлять. Тем временем, беспечно шествуя по своему пути, диакон внезапно попал в засаду охотников, которые выжидали кабанов. Один охотник выстрелил, но молитвы старца спасли диакона от смерти, а охотника от тюрьмы. Поэтому старец всегда говорил мне: "Дитя мое, никогда не приходи ко мне ночью, потому что ночью ходят звери, а охотники выжидают их в засадах..."

Также другому монаху, который помогал ему как певчий, он говорил, чтобы тот приходил на Божественную литургию утром, с рассветом. Во время же литургии он просил его оставаться в небольшом коридоре за пределами храма и там петь "Господи, помилуй": он хотел чувствовать себя в полном одиночестве и быть свободным в молитве. Когда начиналась Херувимская песнь, отец Тихон был восхищаем благодатью на двадцать-тридцать минут, так что певец должен был много раз повторять Херувимскую до тех пор, пока не услышит его шаги на Великом Входе. Когда я после этого спрашивал его: "Что ты видишь, старче?" - он мне отвечал: "Херувимы и Серафимы славословят Бога".

Также он говорил: "Меня через полчаса опускает мой Ангел-хранитель, и тогда я продолжаю Божественную литургию".

Некогда его посетил отец Феоклит Дионисиат. Так как двери у отца Тихона были закрыты, а из храма доносилось умилительное пение, он не захотел беспокоить никого стуком в дверь и решил подождать, пока закончат службу, думая, что поют уже запричастный стих. Вскоре, открыв дверь, к нему вышел отец Тихон. Когда отец Феоклит вошел внутрь, то не нашел там никого. Тогда он понял, что это было ангельское пение.

Когда отец Тихон состарился и немощи все более давали себя знать, совершать Божественную литургию приходили отец Максим и отец Агафангел из Иверского монастыря, находящегося рядом. Они оставляли ему также Святые Дары, потому что он причащался каждый день. Благодаря своей благочестивой жизни он был всегда к этому готов.

Для отца Тихона почти каждый день года был пасхальным, и он всегда жил пасхальной радостью. Постоянно из его уст было слышно: "Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже". Он и всем советовал: "Будем говорить "Слава Тебе, Боже" не только тогда, когда нам хорошо, но и тогда, когда к нам приходят испытания, ибо Господь попускает их как лекарство для души".

Старец очень скорбел о душах, страдавших от безбожной власти в России. Он говорил мне со слезами на глазах: "Дитя мое, Россия еще несет епитимью от Бога, но все переживет".

О себе старец совсем не заботился. Он также ничего не боялся, потому что имел великий страх Божий (был как бы связан им) и благоговение. Поскольку он подвизался с великим смирением, то не подвергался также опасности духовного падения. Следовательно, как ему можно было чего-либо бояться и что могло его устрашить? Демоны ли, которые трепещут при виде смиренного человека, или смерть, о которой он постоянно думал и к которой с радостью готовился? Он даже вырыл себе могилу, чтобы она была уже готовой, а также поставил крест, который тоже сделал сам, и написал на нем, прозревая время своей кончины, следующее: "Грешный Тихон, иеромонах, 60 лет на Святой Горе. Слава Тебе, Боже".

Всегда со "Слава Тебе, Боже" старец начинал любое дело и "Славой" заканчивал. Уже примирившись с Богом, он больше говорил "Слава Тебе, Боже", чем "Господи Иисусе Христе, помилуй мя". Он жил, как мы видели, в Божественном горнем мире, принимая участие в небесном славословии вместе с Ангелами во время Божественной литургии.

Так как в сердце у него возгорелся пламень Божественной любви, его, как я уже говорил, не волновали суетные вещи. Келлия у него была маленькой. В ней был один столик, на котором стояли иконы, а также неугасимая лампада и кадильница. Рядом висела его схима и потертая ряса. С другой стороны стены висело Распятие, а в углу лежали три доски, служившие ему кроватью, с рваным одеялом вместо матраца. Укрывался он старым стеганым одеялом с вылезшими наружу кусками ваты, которую растаскивали мыши, чтобы устилать себе норы. Сверху так называемой подушки лежало Евангелие и книга с беседами святителя Иоанна Златоуста. Пол его келлии, хотя и был дощатым, казался оштукатуренным, потому что его никогда не подметали. Грязь, попадавшая снаружи, вместе с волосами из бороды и головы, которые падали на протяжении многих лет, образовала настоящую штукатурку.

Отец Тихон придавал значение не очищению келлии, но очищению своей души, поэтому и сподобился стать сосудом благодати Божией. Он постоянно омывал свою душу слезами и пользовался толстыми полотенцами, потому что обычных ему уже не хватало. Старец достиг высокого духовного состояния. Его душа стала очень чувствительной, но поскольку его ум постоянно пребывал в Боге, он приобрел телесную бесчувственность, и поэтому не испытывал ни малейшего беспокойства ни от мух, ни от комаров, ни от вшей, которых у него были тысячи. Все его тело было искусано, а одежда покрыта красными пятнами. Помысел говорит мне, что, если бы насекомые даже шприцами сосали его кровь, он все равно этого не чувствовал бы. В келлии старца всему предоставлялась полная свобода: от насекомых до мышей.

Однажды один монах, увидев у него всюду снующих мышей, говорит ему:

- Отче, хочешь, я принесу тебе кошку? Тот ответил:

- Нет, дитя мое, у меня уже есть кошка, в полтора раза больше обычной. Она приходит сюда, и я ее кормлю, глажу, а затем она уходит в свою каливу внизу ложбины и там безмолвствует.

Это была лиса, постоянно посещавшая старца, как добрая соседка.

У него была также дикая кабаниха, которая каждый год выводила потомство возле изгороди его садика, находясь под защитой старца. Когда отец Тихон видел охотников, проходивших в тех местах, то говорил им: "Дети мои, здесь нет больших свиней. Уходите".

Охотники думали, что нет диких кабанов, и уходили.

Святой старец, как заботливый отец, людям давал пищу духовную, а диких зверей кормил тем немногим, что имел. Но еще больше насыщал их своей обильной любовью, а мелким насекомым позволял питаться своей кровью.

Старец был крепкого телосложения, однако от многих подвигов постепенно истощился. Когда кто-либо спрашивал его: "Как поживаешь, старче, здоров ли?", - он отвечал: "Слава Тебе, Боже, хорошо, дитя мое. Я не болею, однако чувствую немощь".

Он очень огорчался, когда видел упитанных юношей, а особенно упитанных монахов, так как тучность несовместима с ангельским образом.

Однажды его посетил очень тучный мирянин и рассказал следующее:

- Старче, я имею телесную брань и нечистые помыслы, которые не дают мне никакого покоя.

Отец Тихон ответил ему:

- Если ты, дитя мое, послушаешься меня, то я с помощью благодати Христовой сделаю тебя Ангелом. Постоянно произноси, дитя мое, молитву: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя", а также проводи все дни на хлебе и воде, лишь в субботу и воскресенье принимая пищу с небольшим количеством постного масла. Делай также по сто пятьдесят поклонов ночью, а после этого прочитывай канон Божией Матери, одну главу из Евангелия и житие святого на этот день.

Через шесть месяцев, когда мирянин опять посетил старца, тот не смог его узнать, потому что он полностью избавился от лишнего веса и с легкостью проходил через узкие двери его храма. Старец спросил его:

- Как сейчас твои дела, дитя мое? Тот ему ответил:

- Сейчас я действительно чувствую себя, как Ангел, потому что меня не беспокоят ни плоть, ни нечистые помыслы. После того как я похудел, мне стало очень легко.

Такими практическими советами он наставлял людей, искавших его помощи. Кроме приобретенного опыта, он, благодаря своим суровым аскетическим подвигам, получил также Божественное просвещение. После наставлений следовали молитвы, силу которых очень чувствовали его посетители.

Он почти никогда не снимал своей епитрахили, так как часто случалось, что, поднимая ее с одного человека, он тут же простирал ее над другим, снимая с людей их грехи и подавая им облегчение через Таинство Божественной исповеди. То, в чем ему исповедовались, он тут же забывал и, таким образом, всегда видел людей хорошими, имея о всех одни чистые помыслы, так как его сердце и ум очистились.

Однажды один игумен спросил его:

- Старче, который из братии киновии самый чистый?

Отец Тихон ему ответил:

- Отче святый, все братия чисты.

Он никогда не ранил человека, но исцелял его раны бальзамом любви Христовой. Он говорил страждущей душе: "Дитя мое, Христос тебя любит, Он простил тебя. Христос любит больше всего грешников, которые каются и живут в смирении".

Он всегда подчеркивал важность смирения и говорил о нем так: "Один смиренный человек имеет больше благодати, чем множество людей. Каждое утро Бог благословляет мир одной рукой, но, когда видит смиренного человека, благословляет его двумя руками. Да, дитя мое, тот, кто имеет больше смирения, - больше всех!"

Также о девственниках он говорил, что им следует иметь и смирение, иначе они не спасутся одним своим девством, ибо ад переполнен гордыми девственниками.

- Если кто-то превозносится тем, что он девственник, - говорил отец Тихон, - Христос скажет ему: "Так как ты не имеешь также и смирения, ступай в ад". Тогда как тому, кто был грешником, но покаялся и теперь живет смиренно, с сокрушением сердца исповедуя, что является грешником, Христос скажет: "Иди, дитя мое, сюда, в сладчайший рай".

Кроме важности смирения и покаяния, он подчеркивал также важность размышлений о Божественных предметах, то есть того, чтобы ум человека постоянно пребывал в Боге. Также он говорил о необходимости изучения Священного Писания и святоотеческих творений: "Эвергетиноса" (книга названа так по имени монаха Павла Эвергетиноса, жившего в XI веке и составившего душеполезный сборник из отрывков святоотеческих творений - перев.), "Добротолюбия", Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова, аввы Макария и аввы Исаака.

- Изучение этих трудов, - повторял старец, - и душу согревает, и ум очищает. И тогда человек начинает ревностно подвизаться, приобретая добродетели. Когда же он не подвизается, то приобретает страсти.

Однажды он спросил меня:

- Ты, дитя мое, какие книги читаешь? Я ему ответил:

- Авву Исаака.

- Да, дитя мое, это великий святой! Ни одной мушки не убил авва Исаак.

Этими словами старец хотел подчеркнуть великую духовную чувствительность святого.

Отец Тихон старался подражать святому Исааку не только исихастским духом, но и духовным благородством своих чувств, а также тем, что не отягощал собой ни одного человека. Он говорил монахам, что они должны жить аскетической жизнью, освобождать себя от попечений, а не работать, как рабочие, и не есть, как миряне, потому что трудом монаха являются поклоны, пост, молитва, и не только о себе, но и обо всем мире, о живых и об умерших. Работать же нужно немного, чтобы иметь самое необходимое и не отягощать других. Ибо от чрезмерного труда и попечений человек забывает Бога. Старец говорил:

- Фараон давал народу израильскому много труда и еды, чтобы тот забыл Бога.

Перед духовной беседой старец имел обыкновение сначала творить молитву, призывать Духа Святого, чтобы Он просветил его. То же самое он советовал делать и другим. Он говорил: "Господь оставил нам Святого Духа, чтобы Он нас просвещал. Он является Владыкой мира. Поэтому наша Церковь всякое богослужение начинает с молитвы "Царю Небесный, Утешителю, Душе истины"". Когда он говорил так о Святом Духе, лицо его изменялось, и многие благочестивые люди замечали эту перемену.

Некоторые посетители тайком фотографировали старца. Другие же испрашивали на то его благословение, и он с простотой позволял им это делать. Он немедленно вставал, шел в храм и надевал схиму. В одну руку он брал крест, а другой оправлял свою длинную бороду, собирая ее в пучок, и выглядел таким образом, как настоящий патриарх Авраам, особенно в последние годы своей жизни, когда стал полностью убеленным как внутри, так и снаружи. Приготовившись к фотографированию, он становился под маслиной, будучи в этот момент похожим на маленького ребенка. Созрев духовно, старец стал подобен малому незлобивому дитяти, каковым нас призывает уподобляться Христос.

Монахи, пользовавшиеся его духовными советами, когда он состарился, стали чаще посещать его, чтобы оказать ему какую-либо помощь. Они спрашивали его:

- Старче, может, ты хочешь, чтобы мы накололи тебе дров?

Он отвечал:

- Потерпите, если я не умру летом, тогда наколете мне дров на зиму.

В 1968 году он почувствовал приближение смерти и начал постоянно говорить о ней. Последние телесные силы оставляли его. После праздника Успения Божией Матери (15 августа) он слег и пил одну только воду, так как чувствовал внутренний жар. Однако, даже находясь в таком состоянии, он по-прежнему не хотел, чтобы кто-нибудь жил рядом с ним и препятствовал его непрестанной молитве.

Когда приблизилась последняя неделя его земной жизни, он попросил меня остаться с ним, потому что нам вскоре предстояло разлучиться, ибо он должен был отойти в Жизнь Вечную. Однако даже на протяжении этих десяти дней он не оставлял меня возле себя на все время, но после того, как я оказывал ему небольшую помощь, просил меня уходить в соседнюю келейку и там молиться. Конечно, у меня не было всего необходимого, чем я мог бы облегчить его положение. Но поскольку его изнуренное тело никогда не знало отдыха, то даже малейшая помощь казалась ему очень значительной.

Однажды я купил два лимона и сделал из них лимонад. Выпив немного, он освежился и с удивлением посмотрел на меня: "Ну и ну, дитя мое, эта вода очень хорошая! Где ты ее нашел? Христос да даст тебе сорок золотых венцов".

Кажется, он никогда не пил лимонада, а если и пил, то только когда был очень маленьким, и уже забыл его вкус.

Так как он неподвижно лежал в кровати, лишившись последних телесных сил, и не мог подняться, чтобы пойти в храм Честного Креста, где с благоговением служил литургию на протяжении многих лет, то попросил меня принести ему для утешения крест со святого престола. Когда он увидел крест, его глаза засияли. С благоговением облобызав его, он сжал его в своей руке - крепко, со всей силой, которая у него оставалась. Я перевязал крест стебельком василька и говорю ему:

- Старче, хорошо пахнет? Он мне ответил:

- Рай, дитя мое, пахнет намного лучше.

В один из последних дней его жизни я вышел, чтобы принести ему немного воды. Когда, вернувшись, я открыл дверь и вошел в келлию, он вдруг посмотрел на меня с удивлением и спросил:

- Ты святой Сергий?

- Нет, старче, я Паисий.

- Только что, дитя мое, здесь была Божия Матерь, святой Сергий и святой Серафим. Куда они пошли?

Я понял, что что-то произошло, и спросил:

- Что сказала тебе Матерь Божия?

- Пройдет праздник, и Она меня заберет.

То был вечер накануне Рождества Божией Матери, 7 сентября 1968 года, и через три дня, 10 сентября, старец упокоился в Господе.

За день до своей кончины он сказал мне:

- Завтра я умру и хочу, чтобы ты не спал, и я мог бы тебя благословить.

В тот вечер мне было особенно жаль его, потому что он принял на себя труд три часа непрестанно держать свои руки у меня на голове, благословляя и лобызая меня в последний раз. В благодарность за воду, которую я поднес ему напоследок, он сказал мне:

- Возлюбленный мой Паисий, мы, дитя мое, будем иметь любовь во веки веков. Любовь наша имеет великую цену. Ты будешь молиться здесь, а я - на Небе. Верую, что Бог помилует меня, потому что шестьдесят лет, дитя мое, я, будучи монахом, непрестанно повторял: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя".

Также он сказал:

- Теперь я буду служить в раю. Ты же молись здесь, и я каждый год буду приходить, чтобы повидаться с тобой. Если ты останешься в этой келлии, я буду рад. Однако, как Богу угодно, дитя мое. У меня есть для тебя припасы - консервы на три года. И он показал мне шесть маленьких баночек сардин и четыре баночки кальмаров, которые кто-то давно принес ему и которые остались у него лежать на том же месте, куда их положил посетитель. (Для меня этих консервов не хватило бы и на неделю.)

Старец повторял:

- Мы, дитя мое, будем иметь великую любовь во веки веков, и я буду каждый год приходить повидаться с тобой. Из его глаз все время лились слезы.

Воистину, те последние десять дней, которые я находился возле старца, были для меня самым большим благословением Божиим, так как за это время я получил большую пользу, чем в любой другой мой приход сюда, ибо мне была дана возможность немного пожить рядом с ним и лучше узнать его. Наибольшее впечатление на меня произвело то, насколько сильно его волновал вопрос спасения души. Рядом с его кроватью лежали приготовленные письма, которые мне сразу же после его смерти следовало разослать почтой его знакомым епископам, чтобы они его поминали. Он завещал мне пригласить епископа, чтобы тот прочитал над ним разрешительную молитву. Также он заповедал оставить его в могиле до Второго Пришествия Христова и не вынимать из земли (согласно традиции, на Святой Горе Афон кости всех умерших монахов извлекают из могилы через три года после смерти; затем их перемывают и складывают в особые хранилища - костницы - перев.).

Я сообщил в монастырь, что наступили последние часы отца Тихона, и оттуда пришел отец Василий, чтобы вместе со мной приготовить его к отшествию. Было видно, как мало-помалу старец угасал, словно лампада, в которой масло заканчивается и остается только в фитиле, так что огонь делает уже свои последние вспышки.

Освященная душа его отошла от нас, оставив нам свое тело и невосполнимую пустоту. Мы вдвоем приготовили тело, а утром оповестили о смерти старца других отцов. Священники, которые знали отца Тихона, с благоговением совершили его отпевание. Своим отшествием он оставил в наших душах боль, так как его присутствие утоляло боль и подавало утешение. Теперь старец будет посещать нас с Небес, подавая нам еще большую помощь. Ибо он сам обещал: "Я буду приходить каждый год, чтобы увидеться с тобой".

Прошло целых три года, но он мне не являлся. У меня уже начали возникать помыслы: "Может быть, я в чем-то согрешил?" Однако через три года он посетил меня. Если старец подразумевал, что "каждый год" начнется через три года, это меня очень утешает, тогда выходит, что причина задержки была не во мне.

Итак, первое посещение было 10 сентября 1971 года, после полуночи. Творя молитву Иисусову, я внезапно увидел старца, входящего в келлию. Я бросился ему в ноги, обнял их и начал с благоговением лобызать. Однако непонятным для меня образом он высвободился из моих рук. Я лишь увидел, как он вошел в храм и исчез там. Конечно, любой растеряется, если с ним произойдет такое. Так же, как не сможет объяснить этого с помощью логики, почему это и называется чудом. Я сразу же зажег свечу - когда все это произошло, у меня горела одна только лампада, - чтобы отметить в календаре день появления старца и запомнить его. Когда я увидел, что то был день смерти отца Тихона (10 сентября), очень огорчился и начал укорять себя, что совершенно об этом забыл. Верю, что добрый отец простил меня, так как весь тот день от рассвета до заката у меня в каливе были посетители. Я забегался, устал и совершенно обо всем забыл, иначе бы я что-нибудь предпринял, чтобы и самому получить пользу и старцу доставить маленькую радость всенощной молитвой.

Не знаю, являлся ли он другим до того, как впервые посетил меня. Во всяком случае один раз он явился в моей келлии одному незнакомому мне монаху (жившему ранее в монастыре Каракаллы), отцу Андрею.

Тот пришел ко мне в келлию, чтобы я помог ему в одном деле. При этом ни я его не знал, ни он меня. Он ожидал меня снаружи, под маслиной, думая, что меня нет дома. Я же был в мастерской, и меня не было слышно: я покрывал лаком иконки. Закончив дело, я запел "Святый Боже..." и вышел. Когда отец Андрей увидел меня, с ошеломленным видом рассказал следующее:

- Пока я ждал тебя под маслиной, веки у меня смежились, однако я продолжал все чувствовать. И вот вижу я некоего старца, выходящего вон из-за тех кустов розмарина, и он мне говорит:

- Кого ты ждешь? Я ему отвечаю:

- Отца Паисия.

Старец мне сказал:

- Он здесь, - и показал пальцем на келлию.

В тот момент я услышал, как ты поешь "Святый Боже...", и ты вышел. Отец Паисий, это, должно быть, какой-то святой - я это сразу почувствовал. Такое я уже видел и раньше!

Тогда я рассказал ему немного о старце и сказал, что там, за кустами, находится его могила. Вокруг нее я посадил кусты розмарина, которые выросли и скрыли ее, чтобы его останки не попирали ногами, ибо он завещал не вынимать их из могилы.

Думаю, из того немногого, что я упомянул и что написал о жизни честного старца, многое поймут те, которые имеют опыт духовной жизни. Те, которые живут смиренно и незаметно, понимают, насколько несправедливо видеть в святых одни только внешние добродетели, которые нельзя скрыть, и только их описывать, тогда как настоящее духовное богатство святых является для нас почти неизвестным. То немногое, что мы обычно знаем о святых, становится известным либо потому, что они не смогли этого скрыть, либо из-за того, что их великая любовь заставила сотворить эту духовную милостыню.

Только Бог знает духовную меру святых. Даже сами святые ее не знали, так как измеряли только свои грехи, а не свою духовную меру. Имея в виду это правило святых, которые не любили человеческих похвал, я постарался ограничиться в описании лишь необходимым.

Верю, что рад будет и отец Тихон и не станет жаловаться, как жаловался ему его друг старец Силуан, когда отец Софроний в первый раз опубликовал его жизнеописание. Тогда старец Силуан явился отцу Тихону и сказал: "Этот благословенный отец Софроний написал множество похвал в мой адрес. Я бы этого не хотел".

Поэтому они и являются святыми. Бог прославил их, потому что они избегали человеческой славы.

Молитвы отца Тихона и всех ведомых и неведомых святых да помогут всем нам в эти трудные времена, которые мы переживаем. Аминь.

(Ниже приведена молитва старца, которую он написал с великой скорбью и многими слезами и которую посылал страждущим душам в Россию подобно бальзаму из удела Божией Матери.)

Слава Христовой Голгофе!

О Божественная Голгофа, освятившаяся Кровью Христовой! Просим тебя, скажи нам, сколько тысяч грешников благодатью Христовой, покаянием и слезами ты очистила и ввела в Брачный Чертог рая! О Христе Царю, Своей неизреченной любовью и благодатью Ты наполнил кающимися грешниками все небесные дворцы. Ты и здесь, долу, всех милуешь и спасаешь. И кто может достойно возблагодарить Тебя, даже если бы имел ангельский ум! Грешники, поспешите. Святая Голгофа открыта, и Христос благоутробен. Припадите к Нему и облобызайте Его святые ноги.

Только Он, будучи благоутробным, может исцелить ваши язвы! О! Мы будем счастливы, когда многоблагоутробный Христос удостоит нас с великим смирением, страхом Божиим и горячими слезами омывать Его пречистые ноги и с любовью лобызать их. Тогда благоутробный Христос соблаговолит омыть наши грехи и откроет нам двери рая, где в великой радости вместе с Архангелами и Ангелами, Херувимами и Серафимами и со всеми святыми мы будем вечно славить Спасителя мира, Сладчайшего Иисуса Христа, Агнца Божия, вместе со Отцем и Святым Духом, Единосущную и Нераздельную Троицу.

Иеромонах Тихон, Святая Гора.

Жизнеописание старца составлено 26 мая 1977 года, в день памяти святого апостола Карпа, в келлии Честного Креста, монастыря Ставроникита. Слава Тебе, Боже!

Монах Паисий.

Монастырь расположен в северо-восточной части Афонского полуострова между Ивером и Пантократором, в часе ходьбы от Карей. Его постройки – на высоком каменистом берегу, который с севера и востока омывается морем. Эта обитель теснее и меньше всех афонских монастырей. В четырехугольных стенах – тесные кельи в три этажа и трапезная, в южной стене – монастырские ворота и при них высокая сторожевая башня, откуда в иные времена братия постоянно следила за приближением морских пиратов. В башне находится ризница.

Ставроникита в переводе с греческого означает «крест Никиты». Название можно объяснить тем, что некогда здесь подвижником Никитой был поставлен крест, по древней традиции Горы ставить кресты на распутиях и перекрестках дорог, или же основателем монастыря был кресторез Никита. За неимением письменных источников первоначальный период истории обители окутан завесой тайны. Возможно, в XIII веке, как и прочие монастыри Афона, Ставроникита был разграблен и разрушен пиратами. Последствием этого явилась зависимость обители (засвидетельствованная, например, в 1287 году) от монастыря Кутлумуш, а впоследствии и от Филофея.

По преданию, на месте, где ныне возвышается Ставроникита, издревле стояла малая обитель (монидрион) во имя Пророка и Крестителя Господня Иоанна, которая была разграблена арабами и долгое время пребывала в запустении. Проживавший на покое на Святой Горе Константинопольский Патриарх Иеремия I (1520–1543) решил основать на этом месте новый монастырь – также во имя Предтечи Иоанна. Прибыв с благой целью на берег моря, Иеремия стал свидетелем того, как рыбаки, закинув сети, вытащили вместо обычного улова мозаичную икону Святители Николая.

Более семисот лет эта чудотворная икона плавала в морских водах, выброшенная иконоборцами, но ничуть не повредилась. К лику Святителя приросла большая перламутровая раковина. Когда стали отдирать раковину, на челе Николая Угодника образовалось подобие раны – до самого зрачка левого глаза, и из этой раны истекла кровь. Усмотрев в чуде и в самом явлении иконы особенное указание свыше, Патриарх Иеремия I освятил вновь воздвигнутый соборный храм уже не в честь св. Предтечи, а во имя Святителя Николая, куда с большой торжественностью и был перенесен чудотворный явленный образ.

В Ставрониките он известен под именем «Стридис», что означает «устрица». Раковина, приросшая к иконе, нашла себе достойное употребление. Из одной части Патриарх Иеремия I сделал блюдце для верха Богородичной просфоры, а из другой – панагию, икону Богородицы, носимую на груди архиереем. Этой панагией Константинопольский Патриарх Иеремия II († 1595) при своем прибытии в Москву благословил первого Российского Патриарха Иова. В числе прочих исторических редкостей перламутровая панагия хранилась в Патриаршей ризнице в Москве.

Соборный храм в честь Святителя Николая, построенный в XVI веке, в том же столетии был расписан Феофаном Критским. Его прекрасные фрески сохранились и в трапезной. Несмотря на сильные пожары 1607 и 1741 годов, Никольский храм не пострадал. Он отличается от прочих афонских церквей тем, что в его основании не крест, а четырехугольник. Святитель Николай встречает всякого пришельца в монастырь Ставроникиты.

Фреска с его необычным изображением находится при входе в обитель: Божий Угодник в святительском одеянии сидит на внушительном троне, Свт. Николай как будто царствует в полюбившемся ему монастыре, занимающем 15-е место в иерархии Афона. Царствует и одновременно благотворит, ибо Ставроникита – один из самых бедных на Афоне, его владения невелики – они простираются всего лишь на полчаса ходу в длину и в ширину. Обитель содержится за счет общих источников Святой Горы, которыми распоряжается Священный Кинот.

В келлии Честного Креста, принадлежащей монастырю Ставроникита, подвизался до своей кончины старец Тихон Русский (1884–1968), последний великий русский старец на Афоне. В последние четыре года его жизни с ним общался прославленный греческий старец Паисий Эзнепидис (1924–1994). В 1966 году старец Тихон постриг о. Паисия в великую схиму. В 1968 году ученик Паисия иеромонах Василий Гонтикакис принял на себя игуменство Ставроникитской обители, которая была на грани упразднения из-за недостаточного числа монахов.

Насельники монастыря пригласили старца Паисия, который покинул свою пустыню-келлию свв. Архангелов, принадлежащую Иверскому Предтеченскому скиту, и пришел в Ставроникиту, приняв на себя обязанности настоятеля. Он трудился вместе с другими, поварничал, заботился о переустройстве обители. После кончины старца Тихона, согласно его святой воле, схимонах Паисий удалился в келлию Честного Креста, сохраняя общение со Ставроникитой. В этой келлии старец Паисий жил десять лет: с духовной стороны это был наиболее плодотворный период монашества, который подготовил его к старческому служению для многих тысяч приходящих за советом в кутлумушскую келлию Панагуда, куда он переселился в 1979 году.

Монастырская пристань Ставроникиты располагает каменным «гаражом» для малых судов. В XVII веке молдавский воевода Стефан Кантакузен построил акведук, обеспечивающий обитель в изобилии питьевой водой.

После многочисленных пожаров в монастыре уцелело 160 рукописей, из них 60 на пергаменте, в том числе греческая псалтирь XII века. Кроме чудотворной иконы Свт. Николая, в Ставрониките хранится часть Животворящего Древа Креста Господня, частицы мощей многих святых: святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова, архидиакона Стефана, Сорока мучеников Севастийских, великомученика Феодора Стратилата, святителя Амвросия Медиоланского. В братии монастыря около 25 монахов.

Расположен в 5 км от Кареи на северо-восточной стороне Святой Горы.
Основан в ХI веке.
Престольный праздник - св. Николая Чудотворца.
Настоятель - архимандрит Тихон.
Занимает пятнадцатое место в святогорской иерархии.
Насчитывает около 50 монахов, которые проживают на его территории и за ее пределами.

Монастырь Ставроникита находится на высоком крутом берегу моря, в 50-ти метрах от воды. С восточной и северной сторон он омывается морем.

Происхождение названия

Существует несколько версий названия монастыря. Согласно одной из них, название «Ставроникита» в переводе с греческого языка на русский означает “крест Никиты”. Это можно объяснить или тем, что здесь прежде подвижником Никитою был поставлен крест (на Святой Горе существует древней обычай ставить кресты на распутьях и перекрестках дорог), или тем, что тут в пещере жил и спасался кресторез Никита.

Очень близки к этому версии, согласно которым монастырь был построен патрицием Никитой, который праздновал свои именины 15 сентября, т. е. на следующий день после Воздвижения Честного Креста (14 сентября по ст. ст.). В результате соединения слова «крест» (σταυρός) и имени основателя и возникло название монастыря. Также есть версия, что основателем монастыря был некто Никифор Ставроникита, военачальник византийского императора Иоанна I Цимисхия (969–976), который и оставил монастырю свое имя. И, наконец, существует версия, согласно которой название монастыря возникло в результате соединения имен двух монахов - Ставра и Никиты, которые прежде, чем начать строительство монастыря, проживали соответственно в двух кельях в здешних местах. Интересно, что в старинных документах монастырь именуется также монастырем Богородицы, а еще чаще Стравоникитским, что может быть либо изначальным вариантом, либо искажением нынешнего названия.

История основания

То, что старинный монастырь, посвященный св. Иоанну Предтече Господню, с названием «Ставроникита» существовал, по крайней мере, с начала XI века и был в числе тех афонских монастырей, которые были основаны уже в первые годы организованной монашеской жизни на Афоне, подтверждается, во-первых, документом Прота Никифора (1012 г.), а также тремя другими, современными ему документами, которые в числе других подписал «Никифор, монах Ставроникиты». А, во-вторых, посланием Павла Ксиропотамского (1016 г.), подписанным «монахом Ставроникиты».

В эпоху Крестовых походов, нашествия сарацинов, пиратских грабежей, обитель - как и множество других афонских монастырей, была разорена и пришла в запустение. Опустевшим в то время монастырем, согласно афонским документам, сначала управлял Прот Афона, а затем монастырь принадлежал последовательно монастырям Кутлумуш и Филофей.

Обновил обитель и основал настоящий монастырь в 1543 году патриарх Цареградский Иеремия I. Он хотел, чтобы обновленная обитель опять была посвящена Предтече Господню. Но чудесное явление иконы святителя Христова Николая побудило его изменить свои первоначальные планы, и посвятить монастырь Ставроникита Мирликийскому чудотворцу.

Трудности и испытания в истории монастыря

В истории монастыря начинается второй период, полный разного рода испытаний, вызванных главным образом материальными трудностями, незначительным числом монахов и двумя большими пожарами (1607 и 1741 гг.). Монастырь смог выдержать все эти испытания только благодаря большой помощи и поддержке, которую ему оказывали отовсюду, начиная от Священного Кинота и господаря Валахии Александра Гикаса (1727–1740 гг.), заканчивая большим числом частных лиц.

Да и сама братия при поддержке извне проявляла подчас чудеса работоспособности, активности и необходимого в этих случаях смирения, позволяющего преодолеть все препятствия. Так, во время пожара 1607 года сгорел весь монастырь, за исключением его официальных документов. Но уже в 1628 году был реконструирован Соборный храм, в 1680 году построен знаменитый водопровод, в 1770 году расширена трапезная, построены Архангельская, святого Дионисия и святых Пяти Мучеников часовни.

Во время Национально-освободительной войны от турецкого ига 1821 года монастырь Ставроникита и его подворья в придунайских княжествах и других местах (как и большинство афонских обителей) подверглись тяжким испытаниям и снова пришли в запустение. Обычный послевоенный подъем монастыря был прерван пожарами 1864, 1874 и 1879 годов. Очередное восстановление монастыря породило новые долги и новый упадок. В результате монастырь вновь оказался под опекой Священного Кинота.

Этот виток испытаний был преодолен благодаря необычайной активности, прозорливости и трудолюбию члена Собора монастыря архимандрита Феофила (ранее подвизавшегося в Ватопедском монастыре).

Устройство монастыря

Монастырь является одним из самых небольших по размерам. Он обнесен каменными крепостными стенами с высокой крепостной башней. Кельи в три этажа и трапезная находятся в верхней части стен. В южной стене находятся ворота, ведущие в монастырь, и при них высокая башня, в которой находится ризница.

В конце XVII столетия господарь Валахии Щербан I Кантакузин устроил для обители водопровод, по которому монастырь снабжается водой.

Монастырский храм

Как следствие, Соборный храм (св. Николая Чудотворца) - самый маленький из соборов всех афонских монастырей, но гармонично вписавшийся в эти размеры. Он отличается от подобных сооружений на Святой Горе тем, что не крестообразен, а имеет четырехугольную форму. Соборный храм был построен приблизительно в середине XVI века на месте более раннего собора Богородицы и реконструирован в 1627–1628 годах.

Притвор его построен после 1630 года. Собор находится к востоку от очень узкого монастырского двора и располагает ценными фресками Критской школы, кисти знаменитого живописца Феофана Критского и его сына Симеона (1546 г.). На этих фресках предствлен также портрет патриарха Иеремии I, который изображен как основатель Симонопетра с макетом храма в руках. Пол в нем вымощен беломраморными плитами, а купол покоится на четырех гранитных колоннах. Иконостас - деревянный, позолоченный, создан, согласно содержащейся на нем надписи, в 1743 году, когда настоятелем обители был Григорий с Хиоса. Собор покрыт свинцовыми листами.

Святыни и иконы

В соборе кроме части Животворящего Древа, находятся мощи св. праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы, свт. Василия Великого, сщмч. Елевферия, свт. Иоанна Златоустого, свт. Григория Богослова, св. архидиакона Стефана, 40 сщмчч., свв. бесср. Космы и Дамиана, свв. мчч. Карпа и Папилы, св. Иоасафа, царевича Индийского, св. Феодора Стратилата, свт. Амвросия Медиоланского, св. Иоанна Предтечи, двадцати тысяч мчч., сожженных в Никомидии, св. мч. Трифона, миро св. Димитрия Солунского, миро свт. Николая Чудотворца.

Особое внимание вызывает чудотворная мозаичная икона (0,5х0,41 м2) святителя Николая, прикрепленная к правой надкупольной колонне у клироса и перед которой горит неугасимая лампада. Ее в 1545 году вытащили из моря сетью рыбаки в присутствии самого патриарха Иеремии, создателя обители Ставроникита.

Этот образ был брошен в море иконоборцами в царствование Феофила-иконоборца, где-то около 830 года, когда Афон был вторично опустошен арабами. Следовательно, более 700 лет мозаичный образ находился в морской пучине и остался цел. К челу святителя приросла большая перламутровая раковина. Когда рыбаки отделили ее от его лика, на всем челе до зрачка левого глаза осталась глубокая, как бы кровавая рана. Икона имеет серебрянный оклад с эмалью в отдельных местах. Из одной половины раковины, отделенной от иконы, патриарх Иеремия сделал блюдо для части Богородичной просфоры, обыкновенно возносимой в обителях на трапезе в честь Пресвятой Девы, а из другой половины была сделана панагия.

Этой панагией Константинопольский патриарх Иеремия II (1572–1579, 1580–1584, 1586–1594 гг.) благословил первого российского патриарха Иова при возведении его на патриаршество. Она и по настоящее время остается в числе раритетов Московской патриаршей ризницы.

Трапезная, встроенная в верхний этаж южной стороны, также содержит фрески работы Феофана Критского.

Монастырское книжное собрание

Библиотека, владеющая редким собранием древних рукописей (171) и большим числом печатных книг, располагается в помещении нижнего этажа собора. В ней хранится греческая Псалтирь, по преданию принадлежавшая свт. Иоанну Златоусту. Псалтирь изыскано декорирована золотом, а изображения, заставки и заглавные буквы нарисованы золотом с добавлением разноцветных красок.

Храм и часовни

Кроме Соборного храма, монастырь располагает несколькими часовнями на своей территории и за ее пределами. Монастырю принадлежат 33 каливы в районе Капсалы и 4 кельи в Карее. В зданиях монастыря есть часовни: Входа во храм Пресвятой Богородицы, свв. Архангелов, св. вмч. Георгия Победоносца, св. вмч. Димитрия Солунского, св. сщмч Елевферия.

Вне монастыря находится 11 церквей. Близ монастыря на небольшом холме находится келья патриарха Иеремии. В этой келье под именем Иоанна патриарх жил на покое и в схиме.

Монастырь Ставроникита (Греция) - описание, история, расположение. Точный адрес и веб-сайт. Отзывы туристов, фото и видео.

Горящие туры в Грецию
Туры на Новый год по всему миру

Из всех монастырей Афона Ставроникита более прочего похож на классический рыцарский замок из произведений немецких писателей-романтиков: дозорная башня с прямоугольниками зубцов, мощные стены с окошками-бойницами и широкая подъездная дорога, поднимающаяся по склону холма к воротам обители. Несмотря на то, что Ставроникита - самый маленький монастырь Святой горы, он ничуть не малозначим: в 13 веке у его побережья была обретена почитаемая мозаичная икона Николая Чудотворца, а главный храм и трапезную обители украшают изумительные фрески прославленного Феофана Критского. В числе монастырских реликвий многочисленные частицы мощей святых и мучеников.

Название монастыря дословно означает «крест Никиты». По легенде, на месте обители некогда жил отшельник с таким именем, который делал кресты и одаривал ими приходящих к нему людей. Возможно, именно поэтому первая обитель была посвящена Иоанну Крестителю.

Немного истории

Точных сведений об основании Ставроникиты не сохранилось - легенды гласят, что первая обитель была основана отшельником Никитой на рубеже 10-11 веков. В 12 веке монастырь страдал от пиратских набегов и окончательно был разрушен в эпоху Крестовых походов. Обитель возродилась лишь в 16 веке стараниями константинопольского патриарха Иеремии. За свою долгую историю Ставроникита горел 5 раз (последний - в 1879 г.), и каждый раз возрождался из пепла благодаря поддержке сербских князей. В 1968 г. сюда прибывает братия с Крита, и монастырь обретает новое дыхание. Сегодня в Ставрониките проживает 30 монахов.

Собор Ставроникиты строился в течение 5 лет и был расписан знаменитым мастером Феофаном Критским и его сыном Симеоном в 1546 г.

Монастырь Ставроникита

Что посмотреть

Ставроникита расположился на покрытом пышной растительностью склоне холма, на восточном побережье полуострова Афон. Отсюда рукой подать до Иверона и Пантократора , а также до районного центра Карье, поэтому в окрестностях монастыря довольно оживленно - конечно, по афонским меркам.

Высокий кипарис, растущий прямо у стен Ставроникиты, - визитная карточка обители, по которой ее легко разглядеть издалека. Как и в прочих монастырях Святой горы, крепостные стены Ставроникиты заканчиваются келейными постройками. Здесь они невысоки - всего 3 этажа и, традиционно, опираются на деревянные поддерживающие балки.

Скромные размеры монастыря не позволили развернуть обширное строительство внутри крепостных стен, поэтому тут всего 4 церкви и главный храм, освященный в честь святителя Николая Чудотворца. Собор строился в течение 5 лет и был расписан знаменитым мастером Феофаном Критским и его сыном Симеоном в 1546 г. - фрески обязательно стоит внимательно рассмотреть, чтобы насладиться тончайшей работой почти 500-летней давности. Трапезная монастыря также украшена работами Феофана: живописец изобразил здесь 12 престольных праздников.

Главная реликвия Ставроникиты - мозаичная икона святого Николая Чудотворца. По преданию, она была чудесно обретена у побережья того места, где позднее был основан монастырь, и с тех пор почитается чудотворной. Среди других ценностей обители фрагмент Животворящего Креста Господня, частицы мощей Иоанна Крестителя и Иоанна Златоуста, Феодора Стратилата и Василия Великого. А важнейшее сокровище монастырской библиотеки в числе 170 прочих древних манускриптов - Псалтырь 12 века, писанный золотыми буквами.

Практическая информация

О том, как добраться до монастыря из Уранополиса и как передвигаться между монастырями, читайте на странице